Про боярышницу, или история о том, как бабочки родятся

08.07.2012 by スタース 2 комментария

Где-то так с конца первой недели июня начался у нас массовый вылет бабочек-боярышниц. Редким и уникальным это явление не назовёшь, потому как случается оно едва ли не каждый год, однако масштабами своими иногда просто поражает. Боярышниц, пожалуй, видели все, кроме жителей самого крайнего севера: крупных белых бабочек с чёрными прожилками на крыльях вообще трудно не заметить, особенно когда они даже по городу летают целыми стаями. А уж что творится на берегах и отмелях лесных речек, а то и на самых обычных лужах — это просто невозможно передать словами. Но, к счастью, с изобретением цифровой фотографии, задача описания неописуемого и передачи непередаваемого существенно упростилась и теперь не вызывает особых затруднений.

Массовый вылет боярышниц на р. Кантат

Вообще-то боярышница считается садовым вредителем, и, как я убедился, не без оснований: ежели гусениц на дереве окажется достаточное количество, они и листву сгрызут, и цветы не пощадят, да при том ещё и обладают нечастой для бабочек неразборчивостью в еде, ибо, за сравнительной редкостью в наших краях боярышника, грызут практически все плодово-ягодные деревья, от черёмухи до яблони. В садах-огородах боярышнице, конечно, разгуляться особо не дают, а вот на дикорастущей черёмухе и рябине гусеницы оттягиваются по полной программе, и летят потом белые бабочки по городам и весям в таком количестве, что ежели не знать природы этого явления, то можно принять за несвоевременный снегопад.

Проницательный читатель знает, что бабочки появляются не просто так, путём самозарождения из вакуума, а вылупляются непосредственно из куколок. Куколки, в свою очередь вылупляются из гусениц, гусеницы — из яиц, а яйца — опять из бабочек. Вопрос о том, что появилось раньше — яйцо или бабочка, мы сочтём неразрешимой загадкой мироздания, а потому заострять на на нём внимание не будем и сразу же перейдём к прикладным аспектам бабочководства.

Началась история с того, что тридцатого мая сего года, вернувшись с работы, я вскочил в седло своего верного байка и поехал за тридевять километров на озеро близ города Подгорного. Не то, чтобы мне там действительно было что-то нужно, просто виды там красивые, да и поразмяться в текущем велосезоне было не лишне, а то до означенного дня я катался исключительно по городу, восстанавливая форму, утраченную за долгую, холодную и вообще отвратительную зиму. Ладно, сел, поехал, лесом-полем, лесом-полем, глядь — стоит на краю поля черёмуха вся в цвету, вся в цвету, а вокруг неё аромат — непередаваемый. Достал я свой верный NEX-5 с 30мм макрообъективом, чтобы всё это дело запечатлеть, приблизился, гляжу — а по черёмухе-то волосатые гусеницы ползают в преогромном количестве, листья жрут так, что аж хруст стоит, да и цветами тоже не брезгуют. Делать нечего, пришлось фотографировать гусениц.

Гусеница боярышницы на черёмухе

В различении гусениц я не так, чтобы силён, но по количеству их догадаться было нетрудно, что эти гусеницы — не просто гусеницы, а гусеницы от бабочек, а не личинки, скажем, какого-нибудь пилильщика, которые тоже местами и временами встречаются в шокирующих количествах. А ещё было нетрудно догадаться, что выведутся из них не аполлоны-махаоны редкостные, а что-нибудь весьма банальное, зато многочисленное, и случится это недели через две от силы. А у нас на середину июня традиционно приходится лёт боярышниц, на которых, разумеется, тут же и пало моё подозрение. Окончательно же я убедился в правильности своих умозаключений после того, как попросил у Яндекса показать мне фотографии гусениц боярышницы, которые оказались как две капли воды похожи на тех, что ползали по придорожной черёмухе. И тут подумалось мне: раз там этих гусениц столько, что девать некуда, не приехать ли мне на то же самое место через пару недель, когда они окуклятся, не позаимствовать ли немного боярышничных куколок и не вывести ли дома пару-тройку свеженьких, аккуратненьких бабочек для фотосессии? А заодно и на сам процесс вылупления бабочек посмотреть, как он у них происходит, да заснять во всех подробностях. И настолько мне эта идея понравилась, что одиннадцать дней спустя, увидев первых порхающих по городу белых бабочек, приехал я на то же место, да не просто так, а с ножиком острым да пакетиком пластиковым.

Зрелище, надо сказать, мне открылось жутковатое: за прошедшие дни гусеницы обглодали дерево начисто, повезло лишь самым свежим и молодым листикам, которые проклюнулись уже после окукливания. Ствол же дерева и ветви были сплошь покрыты слоем куколок, шкурками линялых гусениц и «паутинкой», которой эти куколки были притянуты к ветвям. Сколько-то бабочек уже даже успело вылупиться и теперь они порхали вокруг, оживляя предзакатный пейзаж. Съездив на озеро, попробовав пальцем озёрную водичку и найдя её уже не ледяной, но всё равно чрезмерно холодной для более близкого знакомства, на обратном пути я срезал пару веточек с куколками, сложил их в пакетик и поехал до дому, дивясь по дороге странному феномену: черёмуховые деревья в тех местах были довольно многочисленны, однако одни из них были почти не затронуты нашествием боярышниц и шелестели свежей листвой, другие же, стоящие рядом и точно такие же на вид, были безжалостно обожраны гусеницами до голых ветвей и густо облеплены жёлтыми в чёрную крапинку куколками.

Вернувшись домой, я разместил веточки с куколками в на лоджии на книжной полке, чтобы, с одной стороны создать условия, максимально приближенные к природным, а с другой — не обнаружить себя утром засиженным свежевыведшимися бабочками. Не забыв напоследок сфотографировать всё это безобразие, я закрыл дверь и после домашнего киносеанса, продлившегося аж до трёх часов ночи, завалился спать, благо на завтра был выходной и раннее пробуждение не планировалось.

Куколка боярышницы

Проснувшись ближе к полудню и едва продрав глаза, я немедленно отправился проведать, не проклюнулась ли за ночь какая бабочка. Как оказалось, самое интересное я проспал. Бабочка успела поутру не только проклюнуться, но и выбраться из куколки, изукрасить книжную полку капельками красной жидкости, свалиться на пол и, наконец, полностью расправить крылья. Боярышница получилась довольно скромных размеров, зато с крыльями очень чистого белого цвета и контрастными прожилками, чем в естественной среде может похвастать далеко не каждая бабочка. Пожалев о том, что мне не довелось увидеть и запечатлеть процесс появления бабочки на свет, я решил заснять хотя бы его результат. Новорожденная была немедленно подобрана с пыльного пола, усажена на более подходящее для неё растение, после чего подвергнута тщательному фотографированию.

Новорожденная бабочка

После того, как пляски со штативом и дистанционкой были закончены, я подумал, что несчастное насекомое, наверное, ничего не ело с самого утра (а я — так и вообще со вчерашнего вечера), поэтому пора, наконец, и бабочку отпустить покормиться, и самому чего-нибудь поесть. Открыв лоджию, я вытряхнул боярышницу на свежий воздух, посмотрел, как она, нетвёрдо махая крыльями, улетает куда-то далеко-далеко, и отправился вкушать поздний завтрак, плавно переходящий в обед. В запасе у меня имелось ещё четыре куколки, на которые я и возложил все свои надежды.

Назавтра я проснулся в шесть утра, походкой нетрезвого зомби добрёл до лоджии и мутным глазом осмотрел свою бабочкоферму. Куколки как ни в чём не бывало висели на веточках, не демонстрируя ни малейших признаков вылупления, так что я побрёл обратно и рухнул спать дальше. Проснувшись в начале одиннадцатого, я опять посетил лоджию и обнаружил там пару свежих и полностью расправившихся боярышниц и ещё одну, едва высунувшую голову из куколки. Полностью готовых бабочек я фотографировать уже не стал — в качестве памятной фотокарточки вчерашний снимок меня вполне устроил, а сразу, на радость садоводам и огородникам,  спровадил на вольную волю, благо под окнами у нас раскинулся небольшой палисадник с цветочками, на котором бабочкам нашлось бы, чем подкормиться. Всё моё внимание сосредоточилось на третьей бабочке, которая так и свисала головой вниз, изредка делая попытки выбраться из хитиновой скорлупы.

Бабочка проклюнулась

Прошёл час, пошёл второй, а процесс рождения в самом буквальном смысле не продвинулся ни на миллиметр. Тут я начал подозревать, что или боярышница оказалась слишком слабая, или куколка слишком прочная, но в любом случае было ясно: что-то пошло совсем не по плану и без посторонней помощи бабочке на свет не выбраться. Пришлось взяться за пинцет и провести операцию «кесарево сечение куколки», то есть осторожно отшелушить лишний хитин, сковывавший несчастное насекомое.

Боярышница сразу после выхода из куколки

Усадив бабочку на веточку, с которой пять минут назад ещё свисала её куколка, я думал заснять, как нескладный червячок с мятыми будущих зачатками крыльев превращается в гордую королеву воздуха и неумолимую грозу садов-огородов, однако время шло, крылья всё никак не расправлялись, а у меня на этот день был назначен шопинг-вояж до краевого центра, отменять который не хотелось категорически. Усадив бабочку в тени на лоджии, я отправился в запланированную поездку, полагая, что по возвращении найду её более способной к полётам, после чего смогу отпустить её на все четыре стороны. Увы, по возвращении обнаружилось, что крылья так по-настоящему и не расправились. Последняя же из собранных мною куколок оказалась покрыта какими-то подозрительными бурыми пятнами и признаков жизни не подала вовсе. Так мне и не удалось в этот раз заснять, как рождаются дикие бабочки.