Здравствуйте, достопочтенные читатели. Недавно у нас случилось ожидаемое, но от этого ничуть не менее печальное событие: золотая осень в наших краях, похоже, решила нас покинуть, а на замену себе пригласила осень холодную и заснеженную. В общем, в начале ноября у нас резко похолодало с «чуть выше нуля» до «значительно ниже», а землю присыпал первый снег, пока ещё чистый, пушистый и хрустящий под ногами, но который, весьма вероятно, теперь не покинет нас до весны. И каждый год виды только-только укрывшейся снегом природы навевают воспоминания о Таме и её удивительной истории.
Чаще всего люди сами выбирают себе домашних питомцев в соответствии со своими ожиданиями и предпочтениями, но, случается, что выбор за нас делает случай. После чего некое живое существо вторгается в наш мир, чтобы перевернуть его вверх дном и занять уголок в сердце.
Давным-давно, а именно — 22 октября 2016-го года, к нам нежданно-негаданно пришли холода, а город за ночь запорошило свежим скрипучим снежком. Я тогда оделся потеплее и отправился по чернотропу прогуляться через лес, вдоль озера и дальше, да поснимать заодно разную окологородскую живность.
Однако планы мои нарушились самым удивительным образом: я углядел лежавшего прямо посередине дорожки жука.
Здесь всё началось…
Надо заметить, что жуку несказанно повезло, причём дважды. Первый раз — что на той дорожке, пользующейся неизменной популярностью среди любителей пеших прогулок, его не затоптали. Ну а второй — что тем путём проходил я, заметивший его среди опавших листьев и прочего осеннего мусора, и не поленившийся подобрать и рассмотреть поближе и повнимательнее.
На вид жук был хоть и неярок, однако с большими умными глазами и изящной формы надкрыльями. Только вот признаков жизни он не подавал. Зная о способности некоторых насекомых впадать в оцепенение и в таком состоянии пережидать заморозки, а то и всю зиму, я воздержался от поспешных выводов и, вместо того, чтобы пожелать жуку счастья в будущей жизни, попробовал отогреть его собственным дыханием. Через пару минут реанимационные предприятия увенчались успехом: жук пришёл в себя и вяло пошевелил лапками.
Круто изменив маршрут, я заглянул в гости к знакомой и разжился у неё стеклянной баночкой с завинчивающейся крышкой. В этой-то баночке, спрятанной во внутренний карман куртки, жук и прибыл ко мне домой, где был впервые запечатлён на фотокамеру.
Пока ещё безымянная
Фотография позволила определить, к какому виду жук принадлежит. Оказалось, что я повстречал златку берёзовую (Dicerca furcata), вид ничуть не редкий, но настолько ничем не замечательный, что о его образе жизни найти удалось найти лишь минимум информации. Правда, самое главное интернет всё же сообщил: кормовое растение этого вида. Как оказалось, питается этот жук на берёзе. Поскольку в том месте, где я его подобрал, берёзы произрастали в изобилии, я предположил, что на одной из них жук и обитал до тех самых пор, пока не ударили холода.
А ещё тщательный осмотр показал, что жук успел где-то лишиться половины передней лапки. При каких обстоятельства это произошло, можно было лишь гадать. Возможно, он забился в расщелину в берёзовом стволе в надежде спокойно там перезимовать, однако был обнаружен голодной птицей, собиравшейся съесть его целиком, но в итоге лишь отгрызшей ему половину передней конечности, а самого жука уронившей на дорожку.
На следующий день я занялся обустройством жучиной обители: пробил в крышке баночки отверстия для вентиляции, а в саму баночку положил берёзовой листвы и тонких веточек да накапал немного воды на случай, если жуку захочется пить. О том, чтобы у меня хотя бы поначалу не было хлопот с провиантом для моего подопечного, позаботилась сама природа. В тот год случился удивительный погодный феномен: переход из осени в зиму оказался столь стремительным, что листья на берёзах не то, что не облетели, а едва начинали желтеть, когда ударили по-зимнему суровые холода. Так они и висели до середины зимы, примёрзшие к ветвям, однако ещё почти зелёные.
Первые пару недель жук был почти недвижим, на происходящее вокруг не реагировал, почти ничего не ел и даже когда я пошевелил его кончиком карандаша, на столь явное вторжение в личное пространство лишь нехотя отмахнулся лапкой от источника беспокойства. Я уже начал беспокоиться, что жук то ли заболел от переохлаждения, то ли просто исчерпал запас жизненных сил, подобравшись к финалу отпущенного ему срока. Однако к середине ноября жук оклемался, начал активно кормиться и даже проявлять физическую активность, ползая вверх-вниз по тоненьким веточкам, которые в сознании жука должны были символизировать берёзовый лес.
Убедившись, что жук не собирается покидать наш мир и переселяться в жучиный Эдем, я подумал, что пора бы дать ему имя. Не мудрствуя лукаво, я нарёк жука «Та́ма». В Японии так обычно называют кошек, однако у меня были иные резоны. Дело в том, что жуки из семейства златок по-японски именуются «タマムシ» («тамамуси»). Название же это, в свою очередь, происходит от слова «玉» (たま, «тама»), одно из значений которого — «драгоценный камень». Конечно, берёзовая златка вряд ли вызовет у кого-то ассоциации с драгоценностями, однако среди златок вообще, а тропических — в особенности, немало видов ярких, блестящих и переливающихся всеми цветами радуги.
Жук — питомец неприхотливый, однако и ему необходим уход и внимание. В Японии содержание жуков в домашних условиях — дело обычное, не в последнюю очередь потому, что на них не распространяются ограничения, касающиеся более привычных нам видов домашних питомцев. Поэтому и индустрия товаров для домашнего жуководства там куда более развита, и информации об уходе за жуками доступнее. Но даже там более популярны крупные жуки-олени, жуки-носороги или яркие тропические бронзовки, о тонкостях содержания которых обычно и повествовали заморские web-странички. В русскоязычном же сегменте интернета информации по домашним жукам нашлось лишь чуть-чуть, а конкретно про златок — совсем нисколько. Тем не менее, определённую пользу из чтения интернета я всё же извлёк.
Прежде всего, я узнал, что главные враги домашних жуков — клещи и грибки. Поэтому раз в неделю я отселял Таму на временную квартиру, а банку, в которой она обитала, мыл с чистящим средством, ошпаривал кипятком (который зимой у нас хлещет прямо из крана), после чего вытирал изнутри досуха.
Второе, чему требовалось уделять особое внимание — влажность, которая должна соответствовать летним 70-80%. Устроить это было несложно: сухой воздух я и сам не люблю, так что всю зиму в моей комнате тихонько шуршала мойка воздуха, не давая влажности в квартире опускаться ниже 60%. Ну а чтобы Тама не заскучала в однообразном «климате», один — два раза в неделю я устраивал ей тёплый «летний дождь» из пульверизатора.
Однако самым главным источником беспокойства стал вопрос пропитания. Как я уже упоминал, в конце осени всё ещё зелёные листья просто примёрзли к ветвям своими черешками, так и не успев опасть. Благодаря этому где-то до февраля я был обеспечен «консервами», нужно было лишь каждые два-три дня прогуляться куда-нибудь подальше от оживлённых улиц, нарвать промёрзшей листвы да принести несколько тоненьких берёзовых веточек.
Отогревшись и отъевшись, Тама то неторопливо ползала по своему стеклянному дому, то взбиралась по веточкам под самую крышу своего жилища, то увлечённо грызла принесённые ей листики. Банку я поставил прямо на своём рабочем столе, под монитором, ежевечерне созерцая, как она резвится. Уверившись, что кризис миновал и более её здоровью ничто не угрожает, я даже устроил ей небольшую фотосессию.
Тама. Ноябрь, 2016.
Однако ничто не вечно пол Луной, и даже замёрзшая листва с каждой неделей на ощупь всё более и более напоминала бумагу, а потом и вовсе начала желтеть. Становилось всё очевиднее, что на старых запасах до весны не дотянуть и пора срочно что-то предпринимать.
Собирая очередную порцию листьев, я заметил, что на тоненьких веточках появилось что-то, отдалённо напоминающее почки. Срезав несколько таких веточек, я поставил их в банку с водой и выставил на самое солнечное из окон своего жилища. Через некоторое время почки увеличились в размере, из них проклюнулись малюсенькие зелёные листики, а к третьей неделе они выросли достаточно, чтобы предложить их Таме в качестве изысканного десерта.
Однако радость была недолгой: лесовод из меня никакой, и через некоторое время свежие берёзовые листочки отчего-то начали увядать. Но тут грянул Международный Женский День, на который маме, кроме всего прочего, в теплице вручили букет из берёзовых ветвей с крупными зелёными листьями, которых хватило надолго.
В марте, засобиравшись в отпуск, я озадачился вопросом: «На кого оставить Таму?». Марина не горела желанием взваливать на себя ответственность за хоть и маленькую, но жизнь, однако мне удалось её переубедить, так что всё разрешилось наилучшим образом. Передав ей ёмкость с Тамой и запас жучиного корма, я отбыл в тропики южного Вьетнама. Вопреки опасениям Марины, Тама благополучно перенесла трёхнедельную смену обстановки.
Понемногу подошёл апрель. Я ожидал, что Тама возрадуется приближению весны не меньше меня, однако вышло наоборот: с первыми лучами весеннего солнышка на жука напала хандра. Тама всё больше скучала, сидя на дне банки, грызла листочки без особого аппетита, возбуждая во мне всё большее и большее беспокойство. К тому времени она уже прожила в банке на моём столе более пяти месяцев. И хотя о продолжительности жизни берёзовых златок мне не было известно ничего, несложно было догадаться, что по жучиным меркам Тама уже прожила мафусаилов век, и оттого каждый новый день давался ей всё труднее.
Шаг за шагом весна понемногу вступала в свои права, а я с нетерпением ждал того дня, когда смогу вернуть Таму в её родной мир солнечного тепла, свежего ветра и шелеста молодой берёзовой листвы. Вечерами, по возвращении домой, я с беспокойством заглядывал в её банку — увижу ли я внутри живую Таму, или найду лишь её бренную хитиновую оболочку. Всё-таки было бы ужасно обидно, если бы Тама не так и не увидела новую весну своими большими выразительными глазами.
И всё же магия весны и свежие сочные веточки с молодой листвой сделали своё дело. Жук, кажется, глядел на большой мир за пределами банки всё веселее, как будто предчувствуя, что вскоре ему предстоит в него окунуться. И вот, когда май перевалил за середину и угроза ночных заморозков окончательно миновала, стало ясно: ещё несколько дней, и придёт время проститься с Тамой и выпустить её на волю. Так что, притащив очередную охапку свежей зелени, я устроил ей прощальную фотосессию.
Тама. Май, 2017.
Тама
Ну а 23 мая 2017 года, уже после семи часов вечера, которые в мае нисколько не ощущаются вечерними часами, я собрал всех причастных к судьбе Тамы ровно в том самом месте, где семь месяцев назад нашёл её на заснеженной дорожке. Отвинтив крышку банки, я вытряхнул Таму на ладонь, после чего осторожно усадил её на одну из тонких берёзовых веточек, на прощание пожелав ей всего наилучшего в новой, дикой и вольной жизни.
…и здесь же всё закончилось.
Свѣтъ с Востока 
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.